— Я очень-очень за тебя рада. И за Радима тоже.

Злата осторожно сжала мои плечи и отстранилась, заглядывая в глаза.

— Правда? — тихо спросила она.

Я кивнула и встретила ее взгляд. Словами здесь не убедишь, но поскольку моя радость была искренней, Злата, вероятно, что-то для себя решила.

— Ох, переменилась ты, Всемилка, — повторила она то, что уже говорила мне в этой комнате однажды, и добавила: — А мы не знали, как сказать тебе.

Радим за моей спиной усмехнулся, и я обернулась к нему, желая подначить, мол, что, струсил? Но, посмотрев на его лицо, не стала. Вместо этого я повернулась к Злате и попросила:

— Возьмешь меня с собой в Каменицу? А то они все боятся.

Я ткнула пальцем через плечо. Злата посмотрела на мужа, потом, вероятно, на Альгидраса и решительно кивнула:

— Беру. Коль пообещаешь Олега во всем слушаться.

Я удивленно обернулась к хванцу, чтобы наткнуться на такой же изумленный взгляд.

— Меня? — Альгидрас даже уменьшился в росте. — Так я же… больше…

— Пусть другие что хотят, то и думают, — резко перебил его Радим. — Если сам не хочешь ту ношу брать…

Альгидрас поднял ладонь, и Радим послушно замолчал. Было в этом жесте столько властности, что я сразу невольно вспомнила, что он по положению ничуть не ниже Миролюба и уж точно выше Радима.

— Пустое не говори! — он обернулся к воеводе и произнес: — Клянусь, что сделаю все, чтобы твои жена, мать и сестра прибыли в Каменицу в целости.

Что-то мне не понравилось в его словах, однако я еще даже не успела додумать, как Злата встревоженно спросила:

— А ты с нами в Свирь не воротишься?

Альгидрас медленно повернулся в нашу сторону, сморщил на миг переносицу и осторожно пожал плечами.

— Я не знаю, куда поведут меня Боги.

Злата не стала больше ничего расспрашивать, зато у меня сразу появился миллион вопросов, однако задавать их сейчас было не время. Убедившись, что я в порядке и впадать в неистовство не собираюсь, Альгидрас попытался было распрощаться. И тут началось…

Я задумалась о том, что за все время пребывания в Свири ни разу не видела гостей в доме воеводы. Кроме князя с семьей. Улеб заходил, однако я не помнила, чтобы он входил в дом. Всегда говорил, что побудет во дворе. Расспросить я, понятное дело, об этом не могла, но, по наблюдениям, получалось, что входить в дом к воеводе простым воинам не дозволялось. Альгидрас прежде был здесь частым гостем даже в отсутствие хозяев, как я однажды видела во сне, когда Всемила застала его здесь. Но тогда он был побратимом. Теперь же он стал рядовым свирским воином, и его присутствие за столом, вероятно, становилось неуместным. Никто не сказал об этом напрямую, однако после приглашения к столу он бесшумно скользнул к двери и даже успел ее открыть. Правда, Злата оказалась неожиданно проворной: перехватила его за рукав и потянула в нашу сторону.

Радим в это время мыл руки со всей возможной тщательностью, явно желая, чтобы ситуация разрешилась без его участия.

— Злат, пойду я, — негромко проговорил Альгидрас и сделал попытку вытянуть рукав.

— Ты сядешь на свое место и будешь есть со всеми! — рассерженной гусыней прошипела Злата. — Надоели мне ваши мальчишества!

Я покосилась на Радима, который продолжал мыть руки. По самый локоть. Как хирург, ей-богу.

— Злат, — сделал Альгидрас еще одну попытку.

Злата выпустила его рукав, Альгидрас коротко улыбнулся и даже успел отступить к двери, когда Злата удивила нас всех: она плюхнулась на лавку и, закрыв лицо руками, громко разрыдалась. Похоже, это была реакция на напряжение последней недели и страх перед тем, что может выкинуть Всемила, а еще на нервотрепку перед дальней дорогой и неизвестностью. И сейчас, стоило Злате чуть расслабиться, как организм выдал вот такое в ответ на, в общем-то, разумную попытку Альгидраса соответствовать сложившейся ситуации.

Это все поняла я, но не суровые свирские воины. Радим бросился к Злате и упал перед рыдающей женой на одно колено:

— Ну, что ты?! Что ты?! — испуганно зашептал он. — Не уйдет он никуда. Сядь на место! — рявкнул он на Альгидраса так, что я едва не подскочила.

И куда только подевалась неловкость момента?

— Еще раз ее до слез доведешь, голову оторву. Сам! — пригрозил воевода.

Альгидрас, ошарашенно глядя на Злату, бочком переместился к лавке и замер, поскольку Злата рыдала как раз на его обычном месте.

— Не сходи с ума, — прошептал он Радиму. — Бывает у них так. Хорошо все.

От его слов Злата зарыдала еще пуще, а Радим медленно встал и навис над бывшим побратимом.

— Еще что скажешь…

В ответ Альгидрас только глаза закатил и, сдвинув Радима с дороги, склонился над Златой, обняв ее за плечи. Я не слышала, что он там шептал, однако рыдания Златы почти сразу сменились смешками, а потом она обхватила Альгидраса за шею и, уткнувшись лбом в его висок, пробормотала:

— Сама не знаю, что со мной. Реву дни напролет. Боюсь всего. Когда это только кончится?

— По весне, — оптимистично заявил Альгидрас.

Злата отстранилась, стукнула его по плечу и тут же ойкнула и спросила:

— Больно?

Альгидрас помотал головой, хотя я понимала, что он врет. Я слишком хорошо помнила вздувшийся воспаленный рубец на его левом плече. Аккурат там, куда опустилась ладонь Златы. Мне показалось, что он почувствовал мои мысли, потому что бросил на меня короткий взгляд. Я ощутила волну неловкости. При этом не мою. Привычно удивилась тому факту, что у нас такая эмпатическая связь, и пообещала себе перехватить его после обеда.

Обед прошел за обсуждением предстоящего путешествия. Путешествием нашу поездку я окрестила про себя, потому что если для них недельная поездка — это обычное явление, то по моим меркам это тянуло на настоящее приключение.

Злата с Альгидрасом обсуждали какие-то малопонятные мне предметы, которые нужно было взять с собой в дорогу.

Я внимательно слушала и наблюдала за ними. Альгидрас чуть расслабился, перестал сидеть так, будто кол проглотил, и начал посмеиваться над Златой. Я успела заметить, что Радим относился к Злате с какой-то пугливой осторожностью: не перечил, не указывал. Альгидрас же не упускал момента над ней подшутить. Радим поначалу хмурился, но, видя, что Злату это веселит и расслабляет, расслабился тоже. Иногда я ловила на себе взгляд Радима, и было в нем столько любви и благодарности, что мне хотелось опустить глаза. Однако я смотрела в ответ и улыбалась, хотя внутри все цепенело от мысли, что я его обманываю. Мне было тошно.

Когда обед закончился, я вызвалась убрать со стола. Хоть я и понимала, что женщины здесь не сахарные, и наши бабушки вон в поле работали до последнего, а потом там же в поле и рожали, мне все-таки хотелось чуть облегчить Злате жизнь, пусть даже я и понятия не имела, нужно ли ей это.